Он не любит сюда заходить. И хотя живет на набережной, в Александровский «парк» - так он его называет - намеренно даже не заглядывает. Юрий Моисеевич Миславский несколько лет отмахал здесь метлой, организовал сотни больших и маленьких мероприятий, а особой благодарности не получил. Разве что приобрел хороших друзей и добрых знакомых по всему Кирову.
Когда мы прогуливались с Юрием Моисеевичем от Вечного огня до ротонд, бывший директор то и дело здоровался то с тем, то с другим. А после шутил: «Я иногда до центральной гостиницы от дома (на Набережной) два часа иду. Очень много знакомых».
Как-то незаметно Миславский и Александровский стали для меня одним целым. И мне уже трудно было различить, кто же из них герой – бывший директор или все-таки сад? А наш диалог постепенно стал монологом. Юрию Моисеевичу было что вспомнить...
- Помню, когда только приехал в Киров - перевели из Йошкар-Олы в 1971 году - участвовал в концертах нашего военного оркестра в парке. Помню, была эстрада, вроде летнего открытого театра. А на ней – пианино. И было так мудро сделано: слева стоял ящик, а в нем под замком стояло это пианино. Когда было нужно, его выдвигали. Потом через какое-то время было решено это все сломать. Сломали. Недалеко от входа сделали танцевальную площадку. Не знаю, были танцы или нет. Она простояла несколько лет. Тогда я не очень по танцам ходил — некогда было. Я работал в гастрольном коллективе в филармонии. Пришел туда сразу после армии.
Это были последние времена советской власти. Где-то в 80-е годы парк заглох. После этого был громадный перерыв в его нормальной жизни. А в 2002 году я заключил договор с фирмой, которая в то время арендовала парк. У хозяев был магазин. Наверное, изначально была мысль совмещать бизнес с основной работой. Среди учредителей был, к примеру, врач. Активно эти ребята начали работать...
Первого мая они провели первое очень большое серьезное мероприятие от одного городского радио. Я еще тогда не работал в парке, но гулял с собакой и видел толпы народу, очень большое было событие. Помню, что к какой-то годовщине города парк вроде как и не функционировал, но был реставрирован входной портал, окрашена решетка и были выложены асфальтом дорожки. И на этом опять тишина на долгие годы.
А накануне сезона 2002 года меня попросили стать директором парка. Сказали: «С деньгами напряженно, а тебя город знает, может, получится». Хотя в сначала я устроился в парк вовсе не директором.
Сначала - охранник
Мой сосед был профессиональным охранником. Мы дружили семьями. Тогда же у артистов не было своей охраны. И вот тех, кто приезжал в Киров на гастроли, охраняли местные. Сосед работал в парке. А у меня как раз получился такой период, что не было работы. Зная, что ситуация у меня сложная, товарищ и позвал меня на вторую смену. Объяснил: все, что нужно, - это вечером сесть в машину в парке и всю ночь в ней просидеть. В тот год шел Чемпионат мира по футболу. Организаторы взяли в Доме кино (был тогда еще такой) проектор, и в парке транслировали на экране игры. Прямо сбоку от эстрады стояла пара палаток, шла торговля, а я работал охранником.
Но спокойно на месте сидеть не мог – часто приходил в парк, говорил ребятам: а я бы сделал то или это. Как-то один наш общий знакомый спросил у хозяев: «А почему у вас Моисеевич охранником работает? Вы знаете, кто он такой?». Я же пианистом был, по филармонии много кому известным. Так мне предложили перейти на должность директора.
Из Халтуринского - в Александровский
С деньгами было трудно. Основным источником дохода была торговля. Так что все зависело от буфета. А он – от народа. Организаторы поставили большую палатку — там, где сейчас аттракционы. А я начал рекламировать парк. Сначала сходил в Герценку, почитал все материалы о парке, пошел в СМИ. И здесь опять же нужны были деньги - любая реклама, сами понимаете, не бесплатна. Мы придумали повесить баннер одной телекомпании в парке, а за это в эфире показывали сюжеты, ролики про нас, очень часто выходили интервью со мной. Я стал практически звездой экрана. Ко мне каждую неделю кто-то из журналистов обращался. Во всех газетах публиковались материалы об Александровском парке. И знаете, удалось притянуть внимание!
Сейчас я, правда, понимаю, что в то время парк в памяти старших поколений был центральным местом, Халтуринский знали все. Поэтому и все руководители СМИ, журналисты так быстро заинтересовались его раскруткой. Хороший способ рекламы — это интерес. Может, это и не так важно, но именно мы в 2000-е годы начали возвращать парку имя Александровский. Нашу инициативу в городе поддержали, и парк Степана Халтурина стал называться Александровским.
Большие и малые дела
Спросите про первое большое дело в парке? А я его не помню! Но точно знаю, что мы начинали с мероприятий. Я всем объявил: все бесплатно в парке! То есть торгуйте, проводите любые концерты, праздники. Корысть моя заключалась в том, чтобы привлечь как можно больше народу. Потому что народ шел в палатку, покупал, и у нас оставались хоть какие-то деньги. Никаких других источников финансирования, в том числе, от администрации города, не было.
И все же нельзя сказать, что город никак не помогал парку. Все большие военные праздники по родам войск мы организовывали совместно с администрацией и, особо это отмечу, всегда они проходили на высоком уровне. Обязательно были концерты, выступали ветераны. Городской спорткомитет устраивал перетягивание каната, соревнования по гиревому спорту. Эти праздники для меня ассоциируются с массой народа. Куда ни посмотри — везде люди.
А после, вечером, я брал микрофон, выходил на сцену и превращался в массовика-затейника. Я писал сценарий, я же был ведущим — Фигаро здесь Фигаро там. Было тяжело везде успевать, но я делал это с большим удовольствием. И когда как-то раз меня Юрий Гагаринов спросил, сколько я денег получил за одно из мероприятий, я ответил — нисколько. Он был очень удивлен!
В той ситуации меня не интересовали деньги. Я будто снова и снова проверял себя: а смогу ли я? Хотя это не моя основная профессия — проводить праздники. Я музыкант, пианист. Но всю жизнь я был связан к организацией концертов. Потом — новые люди, общение... Я стал заметной личностью, и мне это нравилось.
А судя по тому, что мы вернули парку старое доброе имя, что народ поверил наконец в то, что у него есть парк, все было сделано не зря. Это стоило нервов и здоровья.
Помню день шансона. Сначала погода была обалденная — солнце. Задумка была - необычно оформить праздник. Я позвонил своему приятелю, начальнику телефонной станции, спросил, где можно найти старую телефонную будку. Приятель ответил: «Жди, тебе позвонят». И буквально через короткое время звонит человек и, без предисловий, спрашивает, куда и в какое время привезти будку. Вот такие были отношения. Тогда еще мы не перешли на деньги. Это сегодня они все решают. А тогда люди понимали, что это для горожан, для парка. И не требовали никакой оплаты.
Помню дискотеки. Они собирали огромное количество молодежи. А молодежь, конечно же, дралась. Раз дерутся, значит, виновато руководство парка — возникал логичный вопрос у кировчан. Нужно было что-то делать. И я ввел в практику беседы с молодежью. Выходил на сцену и разговаривал с ней. Не с позиции директора. Я убедился, что разговаривать с молодыми людьми очень просто, если понимаешь, как это делать.
С микрофоном в руках я мог управлять тысячами людей, не читая нотаций, а объясняя все на простом языке: «Ребята, дискотека до первой крови. Как только я увижу, что кто-то дерется, дискотека закроется». И эти же ребята сами следили за порядком в парке, вот и все.
Он же - дворник
С уборкой парка по жизни были проблемы. Денег на дворников не было. И я придумал вот что: поселил бомжей в нежилой конторе парка. Я говорил им:: «Будете работать в парке, буду давать по 50 рублей в день». Соглашались, работали. Но за ними приходилось постоянно следить, подгонять их. И я приходил по ночам, чтобы убрать парк после очередного мероприятия. Мы подметали каждую сигарету из-под скамейки. Это была адская работа.
Зато я научился правильно орудовать метлой: берешь ее за самый конец, идешь по центральной аллее и размахиваешь из стороны в строну. За один раз всю дорожку можно убрать. Да вот эту самую аллею...
Деньги не все решают, но на многое влияют. У хозяев закончился бизнес. Да и потом, Киров — город не парковый. Лето короткое. Наступает осень, завершается сезон. А зимой надо убирать снег. Убирать некому. Мы с сыном и его другом по ночам приезжали в парк и пытались его очистить.
Многие кировчане ходили на работу через парк, и мне было важно расчистить к утру хотя бы основную тропу. Один раз утром я встретил в парке знакомую из администрации Первомайского района — она бежала на работу. И я просто не выдержал, прямо спросил: «Вы долго еще надо мной будете издеваться? Я же не могу все бросить. И нормально очистить все один я тоже не могу».
После этого из администрации стали выделать трактор. Сейчас легко об этом говорить и смеяться. А тогда не до смеха было.
Оказался должен
А в один прекрасный день мне предъявили счет — якобы парк задолжал городу арендную плату. Представляете, мы оказались еще и должны! И я понял, что выдохся, жутко устал …
В один день я просто не вышел на работу — и все. Тогда не нашлось другого решения. Мне никто ничего другого не предложил...
Предложили спустя несколько лет. У парка сменились хозяева. Знакомый попросил стать соучредителем нового ООО. Я снова был принят на работу в парк директором. Но проработал недолго...
Вдруг ко мне снова стали предъявляться претензии за неубранную траву, за неочищенные дорожки, хотя я, по должностной инструкции, не обязан был косить или убираться, а делал это исключительно по своей инициативе.
А потом я узнал, что из директоров меня, без моего согласия, взяли и перевели в дворники... Это была вторая история с парком. Не очень удачная...
Почему все-таки парк, а не сад?
У нас есть Александровский Сад в Москве. А в памяти кировчан больше жив парк имени Степана Халтурина. Сад – это что-то цветущее, зеленое. Парк - это шире, чем сад. Для меня Александровский - это парк...
Ну вот и прогулялись…Зайду сюда как-нибудь с внуком…Все-таки здесь хорошо...
С Юрием Моисеевичем мы незаметно дошли до выхода из Александровского сада. Юрий Моисеевич улыбался. Сомнений не осталось: бывший директор все-таки сумел оставить в сердце много доброго из того, что было.