В Кирове побывал один из самых необычных научных деятелей страны — а, возможно, и мира. Вадим Чернобров — инженер-конструктор космических летательных аппаратов, писатель и путешественник, специалист по криптофизике и НЛО, руководитель общественного объединения «Космопоиск» - выступил с лекцией о самых загадочных местах России в «Галерее Прогресса».
В своём интервью порталу ikirov.ru он рассказал, почему он избегает определения «паранормальный», что предшествует появлению кругов на полях и зачем следить за «летающими тарелками».
Вадим Александрович, вас называют «главным уфологом страны». Расскажите, пожалуйста, а кто такие уфологи и чем они занимаются?
Сам себя я уфологом не называю. Не потому, что в моём в понимании это что-то непочётное или неприличное, а потому что это не совсем то, чем я занимаюсь. Уфолог — это специалист по UFO (НЛО). Мы же занимаемся очень многими явлениями, феноменами и событиями, среди которых НЛО занимает существенную, но не единственную роль. Нас можно назвать исследователями. А есть и более правильное название — криптофизики, от греческого слова krypte - тайный, скрытый, physis - природа. То есть специалисты по скрытым явлениям природы. Но так как для большинства людей слово «уфолог» привычней, то его тоже можно использовать. В целом, сегодня уфологи — это те люди, которые опознают неизвестное. Всё, что летает, ползает, бегает, прыгает, плавает и так далее. Причём сфера наших интересов буквально за последние несколько лет вышла не просто за пределы земной атмосферы. Раньше мы изучали неопознанные объекты на планете Земля, а с 60-х годов и на Луне, то сейчас в ареале наших изучений Марс, Солнце, комета Чурюмова-Герасименко. Количество субъектов Вселенной, где есть НЛО, растёт.
Можно ли вас назвать специалистом по паранормальным явлениям?
Слово «паранормальный» я не люблю и стараюсь не употреблять, равно как и слова «магия», «паранаука» и так далее. Я считаю, что ничего этого не существует — хотя со стороны может показаться, что мы только этим и занимаемся. Парадокс, но он объясним. Под этими словами скрываются те же законы природы, которые мы изучаем в школе, но только с приставкой «пока не изучено». То есть то, что мы не можем объяснить, кажется нам чем-то магическим. Разница исключительно в подходе. Кто-то воспринимает происходящее с точки зрения мистики, а мы — исключительно с научной. Познанное и непознанное равносильно, а граница между ними проходит через меня, через мои знания.
И когда вы решили пойти по пути такого непознанного?
Понимаю, чего вы хотите услышать — что такого-то числа такого-то месяца и такого-то года, меня украла «летающая тарелка», где мне сказали: «Ну всё, отныне будешь заниматься нами». Но, к сожалению или счастью, этого либо не было, либо я этого не помню. Может, память стёрли.
Но я считаю, что нет ничего негармоничного и непоследовательного в моих занятиях. Я вырос в лётном городке. Самолеты летали над моей головой, я купался во всем рокочущем и летающем и не представлял себе жизни без авиации, и мне хотелось чего-то более мощного, более быстрого, скоростного. Моя любовь переносилась на реактивную авиацию, потом на ракеты, всё дальше и дальше. И несколько раз я видел, как лётчики раскрывали рты, когда над аэродромом появлялись НЛО. Я видел это своими глазами несколько раз, когда наши лётчики вылетали на перехват и опознание НЛО. И рассказывали, как они подлетали к чужой технике, и она взмывала. Наш самолет летит, а другой аппарат уходит от него, как гоночное авто от велосипеда, не оставляя никаких шансов. Скорости объекта на порядки были выше. Это меня и вдохновило - идея внедрить такие скорости в нашу технику.
Но разве о таких случаях не должны были говорить в новостях, на телевидении? Это же совершенно фантастическое событие.
И да, и нет. У современного населения есть негативные штампы об СССР — дескать, там повсюду была диктатура, цензура, ничего нельзя говорить. Но это неправильно, в каждой семье выписывали несколько научных журналов, где регулярно публиковались статьи на эту тему. Не было огульного «запретить и молчать».
Конечно, на центральных каналах и газетах выходили публикации вроде «Советские граждане не могут видеть тарелки в небе, их видят только голодающие пролетарии запада». Но одновременно существовал Московский авиационный институт, который был головным центром СССР по изучению НЛО. Об этом официально не заявлялось, но в какой-нибудь телепередаче сотрудники центра говорили: «Мы, конечно, таким не занимаемся, но если вы видели, пишите, пожалуйста, учёные ждут не дождутся ваших сообщений». Там и начала развиваться организация «Космопоиск».
Вот как раз о ней мне и хотелось бы поговорить. Я знаю, что вы в составе организации и как ее руководитель, бывали во многих местах. Что вам показалось наиболее интересным?
Мы действительно много где бывали, всё не перечислить. И во всех местах есть что-то своё. Сейчас мы занимаемся изучением кругов на полях. Мы — единственные в стране, кто уже много лет выезжает на исследования таких кругов, причём в последнее время мы научились рассчитывать время до минуты и выезжаем до их появления. Хотим научиться рассчитывать место. Его мы знаем приблизительно. Теперь идет гонка — кто выйдет к финишу первый, мы или те, кто оставляет круги. И этот азарт победить в такой неравной гонке с теми, кто интеллектуально нас выше, очень мотивирует.
Когда выезжаете на какой-то объект, какого рода исследования проводите?
Исследования разные. Например, если приезжаем на круги, выставляем посты наблюдения, ждём минуты до «часа икс», и когда он наступает, наша задача — ничего не пропустить. За несколько минут разыгрывается целый спектакль, воют собаки, становится очень страшно, примерно как перед землетрясением, для животных ощущения очень сильные. Человека это не так затрагивает, если спокойно спишь в ближайшем городе — никто не проснётся и не почешется, разве что от воя собак. Дальше появляется свечение. Где конкретно оно появится, мы не знаем, но если поймали — засекли азимут, у нас есть зацепка, мы выдвигаемся и ищем круги. Выезжаем, замеряем круги до миллиметров, всё протоколируется, берутся пробы грунта, стеблей. Стебли спиртуются, разрезаются, кладутся под микроскоп, в общем, исследование идёт по полной программе, которая с каждым годом всё усложняется.
За десятилетия исследований удалось ли найти факты, которые бы открыли глаза на происходящее и позволили шагнуть вперёд?
Конечно. Мы часто слышим, что какое-то конструкторское бюро начало внедрять технологии, которые появились от изучения НЛО, а мы, кто в теме, знаем, откуда ноги растут и знаем, что есть вклад в этом деле. Мы же, по большому счету, подсматриваем технологии и научные секреты, которые разгадали другие цивилизации. Может, это и не очень хорошо с этической точки зрения, и кто-то скажет, что всего нужно добиваться самим, но тем не менее...
А можно считать, что те, кому технологии принадлежат, сами с вами делятся и дают шанс подсмотреть.
Хорошая отговорка. Мы ею непременно воспользуемся. Конечно, это вопрос спорный. Но есть такое понятие, как технологический шпионаж. Это само собой разумеющееся в мире технологий и промышленности.
Вынуждена спуститься с небес на землю — а каков вопрос с финансированием исследований, как он решается?
С финансированием вопрос одновременно просто и сложный. Простой потому, что финансирования просто нет. Вопрос закрыт. А сложный — в том, что приходится выкручиваться. Все наши энтузиасты это делают по-разному. Кто-то работает, кто-то пишет книги, кто-то отпрашивается на каникулы, в отпуск, в отгулы, кто-то счастливый пенсионер и может себе позволить в любое время ездить. Все трудятся на добровольных началах, за идею.
Если не секрет, куда поедете теперь?
Не секрет — в ближайшее время планируется экспедиция на Плато Маньпупунёр. Рядом там находится другое притягательное место — Гора мертвецов (Перевал Дятлова — прим.ред.). С первой экспедиции на этот объект у нас всё и началось. И первая статья о гибели лыжников была наша. А потом уже этот случай вышел в массы и поразил читателя. Но мы занимаемся исследованиями случаев гибели разных групп, а не только одной, той самой. Мы хотим найти причину гибели людей, а чтобы это сделать, нужно изучить все прецеденты и выделить закономерность. А люди, пресса, ухватились за один случай.
Ну потому что он самый громкий.
Теперь — да. Мы хотели немного другого, но что получилось, то получилось. Стараемся исправить ситуацию и рассказываем о других случаях, не менее интересных и значимых.