В следующем году сын великого режиссера Федор Бондарчук представит, как принято говорить, на суд зрителя свою новую картину "Сталинград". Фильм - об этом нетрудно догадаться по названию - посвящен величайшей битве всех времен и народов. В ней приняли участие более двух миллионов человек - это, по самым приблизительным подсчетам, в пять раз больше, чем в "битве народов" под Лейпцигом, в шесть раз больше, чем в сражении на Каталаунских полях, в десять раз больше, чем в битве на Куликовом поле.
Смею надеяться, Бондарчук с должным пиететом отнесется к предмету своего повествования. Как, например, авторы немецкого фильма "Сталинград" 1993 года; кстати, исполнитель главной роли в этой картине - Томас Кречманн - играет и у Бондарчука. Авторы немецкой ленты воздержались от стратегического анализа, но страдания солдат вермахта были показаны весьма убедительно. Это, конечно, не "Они сражались за Родину", который тоже повествует о первом этапе Сталинградской битвы, но картина однозначно - не фальшивка. Вообще, снимать фильмы о столь масштабных событиях - это вам не поделки клепать из жизни выродков и мутантов, тут для создателя главное понять, с чем он имеет дело.
А дело он имеет, прямо скажем, не просто с противоборством Советского Союза и нацистской Германии в излучине Дона и на берегах Волги, но с поворотным моментом в истории. На исходе Сталинградского сражения было завязано столько всего, что предсказать альтернативное развитие событий - в случае, например, победы немцев - не представляется возможным.
Скажем, существует большая вероятность того, что даже форсируй армии Паулюса и Гота Волгу в полном составе, перевали немцы через Большой Кавказ и выйди потом вермахт, в соответствии с планом "Барбаросса", на линию "Архангельск-Волга-Астрахань", все равно СССР одолел бы врага и закончил войну так, как он ее закончил. Ведь в той же битве на Каталаунских полях римляне Аэция и их союзники смели армию гуннов, тем не менее, варвары в итоге доконали Рим. Да и после Куликовской битвы Тохтамыш все равно сжег Москву - и она возобновила выплату дани.
Так что Сталинград мог быть частностью в военной истории, лишь одной битвой из многих, хоть и не сопоставимой с прочими по масштабам. И все же у этого сражения, как ни у одного другого, есть все признаки судьбоносности. Справедливости ради стоит заметить, что все лето 1942 года в той или иной степени было судьбоносным: проиграй американцы сражение у Мидуэя - японцы получили бы в свое распоряжение весь Тихий Океан, не останови Роммель свои танки у Эль-Аламейна - немцы блокировали бы Суэцкий канал, судьба Мальты была бы предрешена и весь Средиземноморский регион попал бы под контроль стран Оси. А там на очереди и Ближний Восток, тем более что прогитлеровские настроения среди арабов были очень сильны.
Но все эти успехи агрессоров были бы сведены на нет, если бы немцы проиграли Сталинградское сражение. А если бы выиграли... Тогда вполне вероятно (с учетом успеха Роммеля в Северной Африке) в войну на стороне Оси вступила бы Турция, плюс Япония начала бы военные действия против СССР, который существенно ослабил свою дальневосточную и сибирскую группировки еще в 1941-м - для спасения Москвы. И пусть турецкие солдаты и Квантунская армия - это не танковые колонны вермахта, сам факт изменения расстановки сил на политической арене мог бы сыграть роковую роль.
Тонкость момента прекрасно понимали как в Москве, так и в Берлине. Да и в Лондоне тоже. Черчилль, говорят, летом 1942 года чувствовал себя еще более неуютно, чем в 1940-м, когда Туманный Альбион оказался один на один с нацистами. Английскому премьеру не давала покоя мысль, что Сталин и Гитлер могут договориться. На тот момент - по инициативе Сталина, разумеется. Черчилль был тонким дипломатом и знал, что договориться можно с кем угодно, хоть с Сатаной. А уж когда сатанизмом веет от обеих сторон, то тем более. Еще свежо было в памяти предание о пакте Молотова-Риббентропа, как, впрочем, не был забыт и Мюнхенский сговор.
Вопрос о том, шли ли на самом деле втайне от миллионов сражавшихся советских солдат переговоры Кремля с гитлеровской верхушкой, оставлю открытым - мне просто боязно за перистальтику читателей. Но, думаю, если бы немцы одолели Союз под Сталинградом, у Черчилля был бы конкретный повод для паники, а не просто мрачные предчувствия. Сэр Уинстон, в принципе, мог перехватить инициативу в установлении контактов с Берлином. Остается только гадать, с кем бы предпочел иметь дело Гитлер - с одной стороны "жидовско-азиатская орда", сильно побитая, но еще пугающая масштабами и потенциалом, с другой - подкупленный опять-таки евреями "пьяница, лжец и горлопан" Черчилль, давно сгоревший бы в аду вместе со своими "томми" в дурацких касках, если бы не помощь Соединенных Штатов. Мне почему-то кажется, что неадекватный фюрер отказал бы и тем и другим - больно уж верил он в себя.
Итак, в июле этого года исполнилось 70 лет с начала Сталинградской битвы. Битвы, вознесшей мужество человека на доселе неведомые высоты. Битвы, перемоловшей сотни тысяч человеческих жизней и во многом предопределившей ход современной истории. Но сами понимаете, на фоне тех грандиозных процессов, которые сейчас вовсю происходят в нашей стране, эта дата вызвала минимум интереса. И это чертовски обидно. В начале 1980-х, будучи школьником, я оказался с экскурсией в Волгограде. В последний день пребывания там нас привезли на Мамаев курган, где я потратил последние три рубля на статуэтку Родины-матери. И тут же абсолютно случайно сломал ей меч. Потом, по возвращении в Москву, я спрятал обезоруженную статуэтку куда-то и напрочь забыл о ней.
Но то - статуэтка.