Не стану утомлять читателей перечислением примеров того, как хрупкие маленькие женщины превосходят своих моделеподобных подруг по силе духа, лидерским качествам, энергичности и самостоятельности. Образцов тому в мировой истории, литературе и в быту - масса. И уж тем более не рискну объяснять эту особенность невысоких дам с помощью какой-либо компенсаторной теории. Скажу одно: так, как завораживает, покоряет и подчиняет себе собеседника миниатюрная брюнетка с черными кудряшками Наталья Муратова, меня доселе не завораживал никто. Чтобы ощутить это, мне было достаточно проехать с ведущим педиатром города Кирова по весеннему бездорожью. Наталья Геннадьевна оценивает ситуацию на дороге одним взмахом огромных ресниц, - уверенно прокладывая маршрут, отвечая на телефонный звонок и – параллельно - что-то у меня переспрашивая. И если на момент знакомства меня ещё терзали смутные сомненья про то, как этой женщине удаётся совмещать десятилетнее председательство в региональном отделении Союза педиатров России с директорством в Институте последипломного образования Кировской госмедакадемии, оставаясь при этом практикующим врачом высшей категории, профессором и доктором медицинских наук, - то на выходе из машины я не удивляюсь более ничему. «Ах да, - продолжает она как ни в чём ни бывало. – С недавних пор я ещё руковожу детским медицинским центром «Добрый доктор».
- Мне подарили сто тюльпанов, которые я очень люблю. Они у меня проходят по разряду полевых цветов, ещё я обожаю ромашки и ландыши. Жаль, что лето на Вятке такое короткое, полевыми цветами не успеваешь насладиться. Впрочем, мне нравятся и богатые букеты из белых роз – это моя слабость.
- Наслышана, что к вам в центр за помощью обращаются, в основном, те, кого у нас принято назвать vip-персонами. Вы что - специально подбираете такой контингент?
- Абсолютно неверная информация. Для нас совершенно неважно, чей ребенок болен. Не бывает такого, чтобы мне сказали, что придет большой человек и надо перед ним сплясать. Зачастую я лишь после приема узнаю, что у меня была известная в городе личность. Сказать, чтобы это меня напрягало или я как-то по-другому себя вела при встрече, я не могу. Люди приходят с проблемами своих детей, и именно дети играют в этой пьесе главную роль. «Добрый доктор» оказывает и социальную помощь, хотя, наверное, это неправильное слово: нельзя делить людей на «слои населения». Тем не менее, к нам могут приехать пациенты из района, и мы посмотрим их бесплатно. Если придет человек с больным ребенком, но без денег, неужели мы ему не поможем? То, что у нас наличествует прейскурант – это чистая формальность, есть консультации, которые могут стоить и сто рублей. Хотя, конечно же, каждый труд должен оплачиваться, и моя задача состоит в том, чтобы сотрудники не только получали удовольствие от работы, но и достойную зарплату.
- Центров, подобных вашему, в Кирове открылось достаточно много. Любое маркетинговое исследование показало бы, что выжить в условиях такой конкуренции можно, лишь став совершенно уникальными...
- Мы создавали центр не затем, чтобы с кем-то конкурировать. И даже не для того, чтобы заработать на этом деньги. Как говорит мой муж: «Я работаю, чтоб содержать семью, а жена работает в свое удовольствие». И это чистая правда. Я счастливый человек, потому что мне интересно то, чем я занимаюсь. За годы моей работы в здравоохранении возник круг близких по духу людей, интересных по специфике своей профессии. Появилась идея: объединиться и работать сообща на благо здоровья нации. Да, медицинских центров в Кирове много – однако родителям по-прежнему трудно подыскать для своих детей подходящее медучреждение. Время показывает, что наш центр стали воспринимать как палочку-выручалочку в трудных ситуациях. Мы проводим коллегиальные консультации. У нас работают врачи по восьми специальностям – это доктора медицинских наук, специалисты с высшей квалификационной категорией. Они классные профессионалы, и собрать воедино такую силу – это же круто, не постесняюсь этого слова. Кроме того, все они обладают духовной силой, психологической стабильностью и – что также очень важно - комфортностью. У нас есть свои, авторские, методики диагностики и лечения некоторых заболеваний. Каждый специалист обладает тем или иным спектром особенностей - и ту схему лечения, которую он назначает, не знает больше никто.
- Непосредственная близость к Серафимовской церкви помогает Центру в работе?
- Безусловно, мы постоянно колокольный звон слышим. Есть, кстати, такое мнение, что чем чаще бьют колокола, тем меньше в воздухе инфекций…
- Наталья Геннадьевна, вы в совершенстве владеете огромным количеством различных специальностей и имеете соответствующие документы, сертификаты и дипломы. Учеба для вас – что-то вроде спорта?
- Нет, конечно, мне просто интересно. Ты совершенствуешься в течение всей жизни, и одного раздела знаний - чтобы понять проблему досконально – уже не хватает, надо осваивать смежные специальности. Ребенок приходит не с одной болезнью, не бывает так, что у него сегодня болит только горло или живот. Есть система организма. Чтоб проще ее понимать, я добросовестно училась. Освоила такую эксклюзивную специальность, как детская эндокринология – вместе со всеми методиками диагностики в этом направлении. Потом были неонатология, аллергология-иммунология, которой у меня была посвящена тема докторской. Моя новая фишка – клиническая фармакология. Она сегодня стала чрезвычайно актуальна. Это новый аспект российского здравоохранения и опыта работы в отношении фармакодинамики, который включает в себя подбор препаратов с учетом чувствительности по различным заболеваниям. Есть лекарственные средства, применяемые при эндокринной патологии, при онкологии, противоаритмические, гипотензивные. Есть понятия: переносимость и непереносимость, чувствительность. Мы на сегодняшний день знаем, к какому виду бактерий можно применять тот или иной антибактериальный препарат с учетом возраста, осложнений. Для более серьезного изучения данной специфики создана клиническая фармакология. Клинический фармаколог должен следить за адекватной терапией. У себя на кафедре мы обучили этой специальности уже семнадцать человек.
- Если я правильно вас поняла, клинический фармаколог призван бороться с таким негативным явлением в нашей медицине, как бесконтрольное назначение врачами одних и тех же антибиотиков, в результате чего у населения к ним вырабатывается резистентность, что в итоге может привести к весьма печальным последствиям.
- Это, скорее, не борьба, а правильный подход к терапии той или иной патологии. Клиническую фармакологию должен знать любой врач, мы проходим ее в институте. Есть такая особенность: один препарат с другим не сочетается, он может ослаблять его действие или вызывать побочные эффекты. Сейчас проученные специалисты будут в каждой больнице осуществлять клинический контроль: правильно ли назначается препарат, нет ли полипрагмазии, сочетается ли он с другими лекарствами и так далее. Действительно: учитывая то, как бесконтрольно мы используем антибактериальную терапию, а также тот факт, что многие продукты питания, - в частности, мясо, - насыщены антибиотиками, мы и получили резистентность. И резерва сегодня, к сожалению, нет. Ко многим антибиотикам у людей уже есть резистентность, а новые антибиотики еще не разработаны. Необходимо по минимуму использовать применение антибактериальных препаратов, с осторожностью относиться ко всем иммуномодулятором – что тоже делается беспорядочно, терапия зачастую назначается хаотично.
- То есть, чтобы уберечься от непрофессионального лечения, нужно найти хорошего доктора? Знаю, что многие родители панически боятся государственных поликлиник и больниц.
- Думаю, тут срабатывает эффект сарафанного радио. На самом деле от ошибок не застрахован никто, пропустить патологию могут и в частном медицинском центре. В большинстве же своём педиатры в нашей области подготовлены достаточно хорошо, я сама включена в аттестационную подкомиссию, где доктора получают категорию. Доктор – это призвание. Помимо того, чтобы иметь хорошее образование, ему необходима недюжинная интуиция, которая куда больше, чем любые знания, может помочь в постановке диагноза, в назначении терапии - и, наоборот, убережёт от неверных решений.
- К сожалению, низкая зарплата обычным врачам энтузиазма в работе явно не прибавляет…
- Кто-то из классиков, помню, сказал, что хорошему врачу заплату поднимать не надо - его прокормит народ...
- Вы имеете в виду подарки и взятки?
- Категорически нет. Я имею в виду, что хороший врач всегда найдет себе работу. Взятки - не то явление, которое должно присутствовать в медицине. Некоторых врачей оно может унизить, кого-то - испортить. Я считаю, это неправильная специфика, приемлемая только в России. В Европе подобная система отсутствует.
- Кстати, вы же и в Европе успели поучиться?
- Да, у меня есть опыт обучения на международных циклах. Я училась во Франции, в Чехии, в Турции. Не для того, чтобы это прозвучало, как какая-то фишка, мол: посмотрите, я какая молодец. Училась там, чтобы иметь возможность сравнить, перенять опыт. И, между прочим, сдавая экзамен по медицинской части во Франции, его завалила.
- Ни за что не поверю, чтобы вы – да не выучили урок...
- Правда. Завалила - потому что у меня российское мышление. Там совершенно другие подходы к диагностике, к лечению. Я сдавала экзамен по разделу не педиатрии, а общей медицины – по акушерству и гинекологии. На сдаче разыгрывается спектакль. К примеру, у тебя на приеме беременная женщина, срок 20 недель, жалобы: боли в животе. Мой ответ был – положить в стационар. Оказалось - ее надо отправить домой. Мы лечим по-другому. В России великолепные специалисты, мы прекрасно думаем и работаем руками. Но там лучше материально-техническая база, зарплата выше в разы, так же как и у профессорско-преподавательского состава.
- Что думаете по поводу столь спорной в Кировской области темы, как модернизация здравоохранения?
-Это супер, уникальная программа: финансирование будет шикарное, улучшение материально-технической базы, и на ремонт и на приобретение оборудования, и на подготовку специалистов в программе заложены прекрасные статьи.
- То есть Мария Гайдар права в том, что все доводы против модернизации возникли от непонимания сути программы?
- Большая часть населения не понимает, что такое модернизация, чрезмерно консервативных людей пугает само это слово. Если то, что запланировано в Кировской области в системе здравоохранения сработает – будет очень хорошо. Противники модернизации апеллируют к тому, что закроют некоторые роддома. Но если в учреждении малое количество родов, его специалисты утрачивают необходимые навыки, значит, данный роддом не может быть высокоспециализированным. Говорят: закроется ФАП. Но он закрывается как ФАП, а на его месте откроется общая врачебная практика. Там не фельдшер будет работать, а доктор, который владеет практически всеми разделами медицины. Я считаю, что та модернизация, которая идет в Кировской области – во благо здоровья нации и формирования здорового образа жизни.
- Что помогает расслабиться такой сильной женщине в бешенном ритме жизни?
- Прийти домой и вовремя лечь спать. Но как это сделать, я не знаю. Я же семейный человек, у меня муж и двое мальчиков: десять и восемнадцать лет. Домашнюю нагрузку с меня никто не снимал, поваров и уборщиц у меня нет. Человек сам определяет, задает темп своей жизни. Если я могу со всем справляться - значит, у меня такой ритм и должен быть. Отдыхаю я в отпуске, на больничные не хожу. Какими-то методиками релаксации не владею, да и нет времени, чтобы сесть и провести аутотренинг.
- Может, какие-то секретные препараты принимаете?
- Нет-нет, никаких препаратов. Сезонные витамины – и те не каждый раз. В нашем возрасте не всегда правильно применять те или иные стимуляторы. Я не отношусь к той категории людей, которые залечивают себя ноотропами, пьют таблетки долголетия или делают уколы для повышения иммунитета. Я просто возвращаюсь в семью, где мне комфортно, где меня понимают и терпят близкие, принимая такой, какая я есть. Если бы я возвращалась в ту семью, где бы мне было некомфортно, то релакса не происходило бы. Мы с семьей активно путешествуем на машине, объездили весь Краснодарский край и Украину.
- Судя по темпераменту - вы родом из тех южных краев?
- Нет, я выросла в Узбекистане, училась в институте, там родился старший сын. По менталитету я узбечка, ведь мораль нам прививает та среда, в которой ты пребываешь, а мы жили в мусульманской стране. Мы переехали в Киров и перевезли сюда родителей потому, что в Узбекистане начались национальные конфликты, оставаться там было просто опасно. Мои мама и папа не врачи, то есть я не потомственный медик, но, тем не менее, всегда тянулась к медицине. Когда с первого раза я в институт на хирурга не поступила, родственники очень радовались: они не хотели, чтобы я шла в медицину. Все думали, что свершится чудо и я поступлю в пединститут. Моя бабушка мечтала, чтобы я стала музыкальным работником: два часа поиграл в детском садике – и домой. У меня за плечами, кстати, семь лет фортепиано. Но я год отработала санитаркой в детской больнице, потаскала горшки, поняла, что буду педиатром - и стала им. Какое-то время лелеяла я и тайное своё желание быть хирургом, но мой будущий супруг (мы учились на разных факультетах) поставил условие: либо я работаю хирургом, либо выхожу за него замуж. И я вышла за него замуж. Сегодня я понимаю, что он был прав. Быть женщиной-хирургом - невероятно сложно. Меня бы не устроила работа хирурга в поликлинике, я должна была быть им только у стола. Я амбициозная, ненормальная. Даже в детском саду стихи должна была рассказывать только я на стульчике. Если затевается мероприятие - я должна его вести. В школе я была комсоргом, в институте – старостой потока. Сегодня для меня главное, чтобы оставалось время быть врачом, чтобы практическая значимость не угасла. Приобретая новые должности, я всегда боюсь, что мне не хватит времени лечить детей. Без практики я потеряюсь, произойдет опустошение, не будет той жилки, ради которой я живу.
- Сыновья пойдут по стопам родителей?
- Старший сын сейчас заканчивает 11-й класс, но пока не определился с профессией. То, что мы ему предлагаем, его не устраивает. Младший хотел быть врачом в пять лет, когда перенес тяжелое заболевание. Нашими лучшими друзьями тогда стали хирурги, и он сказал, что будет как Валентин Скобелев, не меньше. Но в прошлом году, когда мы на семейном совете предложили старшему сыну поступить в техникум нефти и газа, объяснив все плюсы, при разговоре присутствовал младший ребенок. Он выслушал и резюмировал: «Папа и мама, не волнуйтесь: нефтью и газом буду заниматься я».
- Какую кухню вы как врач предпочитаете?
- Кухню мы любим европейскую и, конечно, узбекскую. Готовлю шурпу, плов, манты, бешбармак, и дамляма, где слоями тушат мясо и овощи. Все это обогащается специями, которых не знают в России: нужно находить время, идти на рынок и у узбеков их покупать. Есть такое блюдо машкичири: это мясо, рис и бобы (фасоль и маш) с луком и морковью. Мы не забываем и русские блины, но не любим картофель, не понимаем его вкус. По сути дела, так и получается здоровое питание, ведь у нас другой пищевой стереотип. Если разобраться, питание раздельное. Мы не едим хлеб с мясом, с картошкой. И не то что мы специально это делаем, просто с детства приучены есть много овощей и фруктов. У меня даже врачи иногда смеются после праздника: «Наталья Геннадьевна, нас правильно сегодня накормили?».
- Я однажды видела фильм о вашей необычайной коллекции кукол, расскажите о ней.
- Я великий коллекционер, собираю кукол уже десять лет, их у меня около пятидесяти. Это фарфоровые куклы, одежда у них ручной работы, у каждой своя история. Выбираю кукол, которые мне близки по духу. Друзья говорят, что некоторые похожи по фенотипу на меня. Не скажу, что все куклы у меня девочки, есть и мужского пола, но их меньше бывает в продаже. Выбор куклы не случаен: я не забегаю в каждой стране в первую попавшуюся лавку или в дьюти фри, лишь бы что-то купить. Выбираю тщательно, иногда стоит много кукол, а мой глаз ни на одну не запал. Муж вспоминает, как я плакала в Швеции, когда не было налички, чтобы рассчитаться за понравившуюся куклу. Продавец не принимал карточку, но, увидев, как взрослая тетенька рыдает, провел карту у соседа и куклу мне всё-таки продал. В моей коллекции есть кукла, которую мне подарили пациенты. Достаточно сложный был случай с ребенком, - тем не менее, когда смотришь на эту куклу, вспоминаешь ребенка, она меня очень радует. Мое хобби знают все, супруг со своей компанией друзей выбирают мне в командировках куклы.
- Вы всегда так элегантно выглядите… Гардероб специально подбираете женственный и строгий?
- Учитывая мой малый вес и рост, выбор одежды всегда происходит смешно, как в «Детском мире». В Кирове подобрать мне наряды очень сложно. В основном, покупаю одежду за пределами России. Я не шью, у меня нет своего портного. Люблю темные тона и сочные. Юбки выше колен не ношу, блюду моменты этикета – здесь накладывает отпечаток моя жизнь в Узбекистане. Отсутствует вычурность в гардеробе, все сдержано и, насколько мне кажется, гармонично. Люблю костюмы: не могу носить юбки и блузы, если они не являются комплектом.
- Вижу, вы любите камни?
- Да, в последнее время мне нравятся крупные камни, белое золото, предпочтения с возрастом поменялись. Не могу носить бижутерию. Топазы люблю в белом золоте, изумруды, сапфиры. Жемчуг – вообще мое украшение, но не всегда я в нем чувствуя себя комфортно, иногда снимаю и убираю в сумку.
- Водите автомобиль вы увереннее иного мужчины. А выбираете машины тоже с мужским прагматизмом?
- Нет, машины я по-женски всегда выбирала. Первая должна была быть непременно красненькая. Я вообще тогда про машины знала, только что они бывают иномарки или отечественные. Вторую мне захотелось кругленькую и перламутровенькую. Потом я поняла, что хочу большую машину, муж расценил это как комплекс маленькой женщины. Она должна была быть похожа на джип с хорошей проходимостью, купила Honda. Теперь езжу на Renault Koleos. По характеру это - машина-мальчик. Вот я и общаюсь с ним, как с мальчиком: никогда не украшаю цветочками и бабочками, не стелю ковриков.
Беседовала Гульнара ГАРИПОВА,
Респектабельная Газета The Конкурент
