Кому-кому, а российским справедливороссам не нужно искать для своей партии какой-то специальный символ – хотя бы потому, что он у них уже есть. Лидер партии Сергей Миронов (он же – председатель Совета Федерации Федерального Собрания РФ, личный друг Владимира Путина, геофизик по призванию, философ по образу мышления, юрист и экономист по образованию, эстет и тонкий ценитель искусства, активный блогер и автор нескольких книг) символизирует торжество справедливости лучше любых Фемид, факелов и певчих птиц. Он родился в День всех влюблённых, 14 февраля, но с Купидоном его не сравнить, а вот со святым, который помогает абсолютно всем, а не только влюблённым, пожалуй, можно осмелиться. Достаточно взглянуть в его честные глаза, слегка омрачённые лишь печалью за судьбы соотечественников, услышать его продуманные предложения о путях развития России.
В Кирове общение с журналистами Сергей Михайлович начал с того, что сфотографировал всех представителей вятских СМИ и тут же выложил фото в «Твиттер».
– В Красноярске и Новосибирске новые губернаторы, с которыми я не очень близко знаком. С Василием Юрченко – губернатором Новосибирской области – встречался во время избирательной кампании прошлого года. А вот губернатора Иркутской области Дмитрия Мезенцева знаю очень хорошо, потому что это мой бывший заместитель по Совету Федерации. Мы знакомы много лет, ещё с Петербурга. Я считаю, что он находится на своём месте и многое старается сделать. Может быть, Дмитрию Фёдоровичу не всё сразу удаётся, но я слежу за тем, как оценивают его работу иркутяне. Есть претензии к нему, как и к любому губернатору, но в целом положительные изменения происходят. И в конце концов всё получится.
– А что вообще запомнилось из поездок в Сибирь? Удалось ли вам посетить такие её достопримечательности, как Новосибирский театр оперы и балета, Красноярские Столбы или Красноярская ГЭС, бывали ли на Байкале?
– Когда я посещал Красноярский край как председатель Совета Федерации, мне даже на рыбалку удалось съездить – приятные воспоминания остались. На Байкале, совершенно очевидно, я тоже рыбачил. Но больше запомнилось, как в прошлом году я опускался в батискафе «Мир» на дно Байкала на глубину 856 метров. Незабываемые впечатления, у меня в «живом журнале» выложены фоторепортаж и видео, которое я снимал в батискафе через иллюминатор. В Новосибирском театре оперы и балета, к сожалению, не был ни разу – это же самый большой оперный театр в России. Снаружи это здание я знаю хорошо, часто мимо проезжал и всегда восхищался его сталинской архитектурой. Кстати, надо будет действительно восполнить этот пробел: при очередной поездке в Новосибирск постараюсь посетить этот театр, посмотреть балет или послушать оперу.
– В средствах массовой информации не раз озвучивалась тема вашей дружбы с Владимиром Путиным. А как – если отбросить политическую составляющую – выглядит ваша дружба: вы вместе обедаете, переписываетесь или созваниваетесь? Какими ваши отношения были раньше и как они складываются на сегодняшний день?
– Дело в том, что Владимир Путин разрешает мне публично называть себя его другом. Мы когда-то об этом с ним поговорили, потому что мне часто задавали подобный вопрос, а я отвечал: «Только сам Путин может высказываться, кто ему друг, а кто нет». Владимир Владимирович мне сказал: «Серёж, ты можешь отвечать, что мы с тобой друзья». Дело в том, что мы подружились, когда Путин работал первым вице-мэром в Петербурге, а я был первым заместителем председателя Законодательного Собрания. Владимир Владимирович патронировал Законодательное Собрание и присутствовал на каждом заседании. В то время у нас была возможность неформально общаться вне стен дворца: мы могли и пообедать, и спортом позаниматься. Когда он уехал в Москву, мы продолжали встречаться. В тот период в Питере было непросто, тогда наш город, к сожалению, часто называли «бандитским Петербургом», и мы вместе с Путиным противостояли бандитам. Когда он стал Президентом, а я председателем Совета Федерации, мы встречались в неформальной обстановке лишь несколько раз. Я дорожу его временем, прекрасно понимая, какая у него нагрузка. Я испытываю к Путину искренние дружеские чувства.
– Как вы считаете, по истечении месяца после теракта в Домодедове приняты ли эффективные меры по недопущению подобного в дальнейшем?
– К сожалению, сказать, что было сделано всё, чтобы этого больше не случилось, нельзя. То, что определённые правильные шаги сделаны, это факт. То, что чиновники «не почесались» после того, как получили прямую команду исправиться, мы видели на примере посещения Президентом аэропорта и вокзала в Москве. Отсюда очень простой вывод. К сожалению, у нас пока гром не грянет – мужик не перекрестится. И это очень страшно. Второе: у нас царит абсолютная безответственность. Нет персональной ответственности за всё, что вообще происходит в стране и на каждом конкретном участке, что очень плохо. И ещё есть одна проблема, если мы говорим о профилактике террористических актов. Да, обязательно нужно ставить рамки, усиливать контроль, охрану, – но это лишь малая толика необходимого. Самое главное – это серьёзная работа спецслужб, в том числе по работе с агентами, по контрработе. Ну и, конечно, очень важно лишать идеологической и материальной почвы террористов. Это каждодневная, невидимая, может быть, но очень нужная работа. Вот здесь пока мы похвастаться большими успехами не можем, а ведь это нужно делать обязательно.
– В чём заключается ваша идея выборности членов Совета Федерации?
– Думаю, рано или поздно мы к ней перейдём. Уже с первого января по инициативе Президента мы приступили к новому формату, – думаю, что несколько лет должно пройти в этом режиме. А уже следующим этапом будет переход к выборности. Но если быть более точным, я бы советовал называть это «формирование Совета Федерации через участие в голосовании населения». Чтобы просто перейти к выборности, нужно менять Конституцию. Дабы этого избежать, надо сделать так: люди будут голосовать, и того кандидата, за которого больше всех проголосовали, должен назначить либо губернатор, либо Заксобрание. Вот в чём суть нашей идеи, которая готова стать законопроектом, если Президент примет решение по порядку формирования Совета Федерации.
– С 1 марта милиция превратилась в полицию. Но на уровне регионов, если судить по рассказам самих милиционеров, мало кто представляет, какие конкретные изменения должны произойти. В своё время вы инициировали эти перемены. А сейчас вы готовы сказать, что же произойдёт?
– Я боюсь, быстрых перемен не будет. Во-первых, у нас вообще ничего быстро не делается. А во-вторых, я убеждён, что до тех пор, пока мы не увидим принятого закона о материальном обеспечении сотрудников полиции, то есть о том, что касается и ежемесячного денежного содержания, и соцпакета, и всех вопросов пенсионного обеспечения, жилищной проблемы, – качественных изменений не произойдёт. Чем нам не нравится сегодняшняя милиция? Тем, что там работает, извините, абы кто. Наряду с настоящими патриотами, защитниками граждан и закона, которые идут под нож и под пули бандитов и действительно защищают нас, мы каждый день видим людей, которые работают на свой карман, пускаются во все тяжкие, нарушая закон сами. Почему так происходит? Потому что работа в милиции не престижна, получают сотрудники мало. И человек, который туда идёт, думает: «Ага, мне платят маленькую зарплату, зато у меня появляются возможности зарабатывать самостоятельно», то есть творить беззаконие. И как только мы увидим сотрудников полиции, которые будут получать адекватную и высокую зарплату, тогда в полицию пойдут работать люди с соответствующим уровнем образования и с положительными человеческими качествами. Вот тогда мы заметим качественные изменения. Кстати, мне не нравится обращение «господин полицейский». Я думаю, что можно найти какие-то другие варианты обращения к сотруднику правоохранительных органов. По крайней мере, я служил в армии и хорошо разбираюсь в воинских званиях, я всегда могу обратиться: «товарищ сержант», «товарищ капитан», «товарищ лейтенант». Потому что я привык обращаться так, как принято у нас в Вооружённых силах.
– Даже если нас обяжут законодательно говорить «господин полицейский»?
– Я думаю, мы не пойдём по такому пути. Это было бы неправильно. У многих людей возникнет отторжение. Не думаю, что нужно требовать такого обращения. Наш русский язык велик и могуч, рекомендую вам подумать и внести предложение: как обращаться к сотрудникам правоохранительных органов. Сообща мы изобретём что-нибудь интересное и полезное.
– Сергей Михайлович, в нашумевшем интервью Владимиру Познеру вы процитировали фразу Джона Кеннеди: «Русские нас обогнали за школьной партой». В этой связи как вы относитесь к новым образовательным стандартам?
– Резко отрицательно. Я убеждён, что если окажется, что новые федеральные образовательные стандарты для старших классов будут приняты в таком виде, в каком они есть сейчас, – будет катастрофа, окончательная дебилизация всего нашего образования. Иначе я не сформулирую. Потому что те, кто это предлагают, – не патриоты нашей страны, и они не думают о будущем. Вы попробуйте сориентироваться, когда нельзя два предмета из одного блока выбирать: за бортом окажется либо история, либо литература, либо география. Люди станут неграмотные, недоучки со всеми вытекающими последствиями. Я считаю, что это очень большое зло, и наша партия – «Справедливая Россия» – начинает организованное сопротивление введению такого образовательного стандарта. Я лично готовлю обращение и на имя Президента, и на имя премьер-министра. И лучшие педагоги России, педагогические вузы готовят мне аргументы. Я не педагог и глубоко не владею тонкостями образовательного процесса, но даже с моей точки зрения есть железобетонные аргументы, почему нельзя приступать к реформе. А когда я побеседовал недавно с руководством Московского педагогического университета, я услышал очень много глубоких аргументов, профессиональных, которые показывают, к чему постепенно приведёт введение новых образовательных стандартов. И я надеюсь, что мы – совместными усилиями с вами, журналистами, – остановим это безумие. Я рассчитываю на вас, потому что любой здравомыслящий человек, который мало-мальски судит по опыту своего обучения в школе, по опыту своих детей, понимает, к чему могут привести такие стандарты.
– Как, на ваш взгляд, проходила выборная кампания в Кировской области?
– Я очень рад, что мои товарищи во главе с Сергеем Дорониным активно вели кампанию, она была заметна даже в Москве, я имею в виду средства массовой информации. Это говорит о том, что у нас активное региональное отделение. Радует то, что оно работает не только во время избирательной кампании, но и до выборов, и после них. И мне нравится в целом обстановка в Кировской области. Ваш губернатор молодец. Я могу сказать точно, что Никита Юрьевич демонстрирует и являет своим поведением должный хороший пример. Дело в том, что мы с вашим губернатором переписываемся, общаемся в Интернете. Я могу задать ему любой нелицеприятный вопрос или поставить какую-то проблему, – так вот: у меня такой нужды не было.
– Сергей Михайлович, как вы относитесь к идее некоторых общественных организаций создать Избирательный кодекс – документ более высокой категории, чем существующие ныне правовые акты, нарушение которого по аналогии с другими кодексами РФ понесёт за собой более строгие санкции?
– Положительно. Я как юрист считаю, что кодификация любых отраслей права – это обязанность законодателей. У нас должны быть кодексы о здравоохранении, об образовании, чтоб отпала необходимость в разных законах, которые иногда по сути противоречат друг другу. Всё должно быть кодифицировано – это идеальное законодательство, которое во многих странах уже существует. Чтобы всё, что касается выборов любого уровня, было в едином кодексе, который трудно, да уже и не нужно будет так часто менять. Сегодняшнее избирательское законодательство, конечно, требует изменений. Я бы вернул графу «против всех» в Избирательный кодекс, обязательно ликвидировал любые досрочные голосования и голосования по открепительным талонам. Предложение нашей партии, которое уже реализовано в виде законодательной инициативы, – это изменение порядка формирований избирательных комиссий любого уровня. Сегодня Минюстом зарегистрировано официально семь партий. Давайте будем формировать любую комиссию по простому принципу: по два человека от каждой партии. А руководить комиссией будет человек, которого назначит губернатор, Президент или глава администрации. Чтобы не партийцы спорили, кто из них возглавит комиссию, а человек, который представляет высшую исполнительную власть.
– Что ваша партия готова предложить для улучшения жизни в России?
– Начнём с того, что программа нашей партии – это программа построения нового социализма. Это тот строй, который исповедует три главных принципа: справедливость, солидарность и свобода. Мы за рыночную экономику, но мы против рыночного общества. Мы убеждены, что главный принцип Российского государства должен заключаться в том, чтобы защищать интересы его гражданина. Есть такой известный треугольник: человек, государство, общество. Разные государства по-разному выстраивают эту иерархию ценностей. Как правило, у нас во главе всегда стояло государство, общество было вторично, а человек вообще не считался. А мы хотим перевернуть этот треугольник и сделать так, чтобы во главе всех интересов стоял человек, его интересы, социальная безопасность, социальное самочувствие, качество жизни. И как только мы начнём любые государственные задачи решать через интересы человека и любые законы будем оценивать с точки зрения людей, сразу изменится вся наша жизнь. Вот что мы называем новым социализмом. А отсюда – конкретные предложения. Например, берём налоговую систему: почему у нас сегодня так называемая плоская шкала налога? 13% налога платят те, кто получает тысячи рублей (а зарплата учительницы начальных классов – 3,5 тысячи максимум). И 13% платят те, кто получает миллионы рублей в месяц. Я вам сейчас приведу очень характерную цифру: если взять все металлургические компании в нашей стране и посчитать бонусы, которые получают их топ-менеджеры (это несколько десятков человек), то сумма этих бонусов получится в два раза больше суммы оплаты труда 160 тысяч работников металлургических предприятий. Вдумайтесь в эту цифру: огромная пропасть сегодня лежит между 10% самых бедных и 10% самых богатых людей России. Их доходы отличаются в 17 раз официально, а неофициально еще сильней. В Москве – в 45 раз, в Петербурге – в 40 раз. Люди видят каждый день несправедливость в том, что кто-то жирует, а кто-то не имеет ничего. Я говорил про прогрессивную шкалу подоходного налога. Мы слышим о том, что необходимо повышать пенсии, зарплаты бюджетникам, офицерам, сотрудникам полиции, военным пенсионерам. Но нам говорят: денег нет. Смотрите: у нас 9 триллионов рублей – это расходная часть бюджета, а 200 тысяч семей в России имеют годовой доход более 30 миллионов рублей. Представьте себе, что мы эту часть населения обложим прогрессивным подоходным налогом в 50%, – а ведь во многих странах, должен вам сказать, верхняя граница прогрессии доходит и до 80%. Давайте мы сейчас не будем говорить о восьмидесяти, возьмём пятьдесят. Любой из вас легко подсчитает – три триллиона рублей мы получим дополнительно в бюджет с этих семей, и на эти средства можно в значительной степени решить социальные проблемы и в системе здравоохранения, и в системе образования, и в культуре, и в науке.
– Сергей Михайлович, вы ратуете за улучшение демографической ситуации в России. У вас двое детей. Вы лично демографическую ситуацию более не планируете исправлять?
– Два ребёнка в семье – это лишь воспроизводство. Для увеличения населения нужно как минимум, чтобы было три. Но я через детей своих буду стараться решать демографическую проблему. Мой сынуля идёт абсолютно правильным путём: у него сейчас уже двое детей, третий будет точно, а там, может, и четвёртый. Дочка пока не замужем – у неё всё впереди.
– Однажды вы сказали, что Пушкин – ваше всё. Но Александр Сергеевич был многолик и использовал русский язык во всём его многообразии. Особенно в переписке, помните: «И с Божьей помощью…» Вы, известный противник нецензурной лексики, как такого Пушкина воспринимаете?
– Я воспринимаю Пушкина прежде всего как великого поэта. То, что ему не было чуждо крепкое словцо, это правда. Если же говорить обо мне… Вы понимаете, я служил в армии, где многие начальники изъяснялись только на языке ненормативной лексики, опуская обычные слова. Более того, в качестве геолога мне доводилось работать с так называемыми бичами (расшифровывалось как «бывший интеллигентный человек»), и очень часто это были бывшие зэки, которые тоже не следили за своей речью. Мне приходилось с ними разговаривать на языке, понятном им. Но я могу сказать, что я не приемлю мат в устах женщин. Если мужчина в кругу мужчин употребит крепкое словечко и если оно, простите, будет к месту, мотивировано, я спокойно к этому отнесусь. Если кто-то использует мат для связки слов в предложении, то я просто пойму, что это некультурный человек, который не владеет русским языком, и мне его будет жаль. В целом же мат недопустим. Потому что когда мы говорим такие слова, в подсознании у окружающих остаются негативные отпечатки. Поэтому лучше их не употреблять. Но у великих людей те или иные допущения были, иногда очень остроумные. Я спокойно к этому отношусь, не считаю, что это умаляет в чём-то талант Александра Сергеевича.
– Приходилось ли вам использовать по прямому назначению подаренное вам оружие? И как это соотносится с вашей позицией о запрете на лицензирование огнестрельного оружия?
– У меня есть три именных пистолета и небольшая коллекция холодного оружия. Ими я никогда не пользуюсь. Единственное, что я сделал, это выполнил такое правило: когда награждают именным оружием, необходимо его отстрелять, а пули и гильзы хранить в специальном хранилище. Иногда я езжу в тир пострелять. Я рыбак, а не охотник, но у меня есть пара охотничьих ружей – просто для красоты. Когда я работал в геологии, то охотился по необходимости, когда реально есть было нечего.
– Какой должен быть уровень интеллекта у человека, чтобы иметь четыре высших образования, как у вас? Вы когда-нибудь измеряли свой IQ?
– Нет, никогда. Но я люблю учиться и постоянно занимаюсь по специальной методике тренировки памяти. Коллег удивляю такими фокусами: могу в течение двух минут смотреть на список из 40-60 слов, а потом в любом порядке их восстановить, причём повторить их смогу даже через месяц или год. Как только я выдам это – тут же сотру, забуду. Могу запомнить тридцатизначное число. Тренировка заключается в том, что я информацию раздвигаю. Похвастаюсь: могу запомнить несколько тысяч позиций чего-либо. Правда, это займёт много времени на запоминание. Зато могу жёстко зафиксировать информацию на какой-то период времени. Такая техника очень помогает: когда ведут международные переговоры, обычно делают разговорник, где обозначают основные тезисы. Когда переговоры за столом – всё очень просто, можно положить их перед собой. Но очень часто, например в странах Азии, переговоры проходят в креслах, где неудобно держать в руках бумаги. Тогда я просто запоминаю любой объём. Я перекладываю всё, что написано, по своей методологии: не упущу ни одной цифры, ни одного имени, ни одного факта.
– Вы известный футбольный болельщик. Будете в 2018 году болеть за наших на чемпионате мира?
– Я болельщик специфический: когда есть возможность, с удовольствием пойду на стадион, если будет играть «Зенит» или наша сборная. А смотреть футбол, когда нет команды, за которую я болею, – нет желания. Я не такой большой фанат. Когда идёт чемпионат, мне водители рассказывают, как наши сыграли, на какой они позиции. В 2018 году я не исключаю, что на какие-то матчи схожу, если позволит время, но фанатеть особенно не буду. Когда будет наша сборная играть, при малейшей возможности попробую на стадионе поприсутствовать, а другие команды смотреть не стану.
– Сергей Михайлович, Киров для вас ведь не чужой город?
– Да, во время эвакуации мама тут жила, на спичечной фабрике работала. Тётушка жила в Уржуме с дядей. К сожалению, никого уже в живых нет. В Уржуме я бывал, когда был школьником. Через Киров проезжали часто. Для меня есть что-то родное в самом названии города. Раз в неделю кто-нибудь обязательно назовёт меня Сергей Миронычем. Киров – трагическая фигура нашей истории. Выскажу свою точку зрения по поводу дискуссии о переименовании вашего города. С одной стороны, имеет смысл возвращать исконные названия, и Вятка – очень красивое имя города. Но лично у меня отношение к Сергею Мироновичу Кирову положительное: он, в отличие от других советских деятелей, нигде не «замазан». А для Питера он сделал очень много: он был таким честным, открытым, доступным, идеалистом-романтиком-коммунистом, искренне верил в идеалы, что-то пытался изменить. Киров – выходец из народа, мальчик из Уржума, и мне кажется, что память об этом человеке вполне достойна того, чтоб быть увековеченной в названии замечательного города. В то же время я знаю точку зрения других людей. Я читал ответ Путина на этот вопрос, согласен с ним. Я бы не торопился переименовывать. Этот вопрос должны решать не губернатор и не депутаты. Лучше провести референдум. А если его результаты будут пятьдесят на пятьдесят, значит – стоп, решение ещё не созрело, нужно вернуться к вопросу через несколько лет. Ещё мне бы хотелось пожелать кировчанам веры в себя и попросить обязательно 13 марта прийти на избирательные участки, проголосовать за тех, кому вы, дорогие кировчане, доверяете, и не отдавать своё право голоса никому. Я не исключаю, что вашим правом воспользуются те, кого вы больше всего ненавидите. Хочу пожелать всем женщинам счастья, любви не только 8 марта, а все 365 дней в году и все последующие годы. Потому что наши женщины этого достойны, потому что россиянки – лучшие.
– Образ идеальной женщины у каждого мужчины свой. Для кого-то это мама, для кого-то – сестра, кому-нибудь Мэрилин Монро кажется совершенством. Для вас кто является идеалом?
– Здесь вы угадали насчёт мамы и сестры. К сожалению, их уже нет в живых. Моя сестра Марина старше меня на пять лет, она умерла от рака, когда ей было всего 45. Говоря о женщинах, могу перефразировать известное высказывание Горького: всем хорошим во мне я обязан женщинам. И прежде всего моей сестре, потому что она заложила во мне многое из того, что всегда помогает в жизни: любовь к литературе, живописи. Например, Марина привила мне, очень хулиганистому подростку, правила хорошего тона. Она мне подсунула в седьмом классе книжку какого-то прибалтийского автора «Азбука вежливости от А до Я». Я по ней тренировался: после уроков девочкам подавал пальто, подавал руку одноклассницам, выходя из автобуса, когда мы ездили на экскурсии. Девочки очень за это меня уважали. Так как я был хулиганом, то мальчишки не смеялись над этим – надо мной как посмеёшься, так и получишь. Вежливость, кстати, среди моих друзей потом стала нормой. Мне было очень интересно, как там все эти вилки и ложки раскладываются, то есть те элементарные вещи, которые мне в жизни потом очень пригодились, за что я благодарен сестре. Вообще я часто встречал такую ситуацию, когда старшая сестра воспитывает оболтуса-брата и делает из него человека.
– Вы известный поклонник отечественного кино. Какой последний просмотренный фильм произвёл на вас впечатление?
– Фильм землячки Лидии Бобровой «Верую» по рассказам Шукшина, где действие происходит в алтайской деревне. Смотрел на DVD, в широкий прокат он не прошёл, но получил премии на серьёзных, «негламурных» фестивалях. Рекомендую его найти и посмотреть. Кому-то покажется, что действие там слишком медленно разворачивается. Но кино потрясает своей правдивостью, у меня даже было ощущение, что многие актёры непрофессиональные, играют сами себя. Это фильм, который всю душу переворачивает и заставляет задуматься.
– Что сейчас читаете?
– Закончил перечитывать роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба», с которым впервые ознакомился в перестройку, когда он и был опубликован. Узнал, что сейчас по нему снимается фильм, надеюсь, это будет большим событием, потому что материал уникальнейший. Это книга о сталинградской битве, хотя в ней несколько пластов, действие происходит и в Казани, и в Москве, и в Куйбышеве, на фронтах, в эвакуации, в лагерях на Колыме, в фашистских концлагерях. Там много интересных рассуждений по национальному вопросу, на тему культуры, человеческого в человеке. Сейчас читаю новый роман Людмилы Улицкой «Зелёный шатёр», половину уже прочёл.
– Вы один из немногих политиков, который любит театральное искусство и в нём разбирается. Какие постановки вам запомнились в последнее время?
– Экспериментальный спектакль «Клопы» по мотивам Маяковского в Московском театре на Перовской. Мы сделали партийный культпоход туда, выкупили билеты, потому что слышали об этом театре и о спектакле. Большинству коллег спектакль не понравился. Я бы не хотел, чтобы его посмотрели люди старшего поколения, которые верили в коммунистические идеалы, – они бы были оскорблены. Клопы – это бюрократы, чиновники, которые как присосались, так и сидят из строя в строй, им всегда будет хорошо. Постановка очень острая, я с интересом посмотрел её, там великолепные актёры, отличная режиссура. Но сам спектакль спорный, мы потом с режиссёром сели, чайку попили, и он сказал, что такого разбора полётов ещё не слышал. Действительно, мы высказались откровенно. Но, как ни парадоксально, у меня есть желание ещё раз посмотреть этот спектакль.
– Со спортом дружите?
– Я плаваю довольно регулярно в бассейне и занимаюсь в тренажёрном зале, форму поддерживать необходимо. Всякие тяжести полюбил после армии. То, что в шахматы играю, не считается: это не спорт, а тренировка ума и памяти.
– И напоследок – анекдот от председателя Совета Федерации.
– Сейчас мы должны будем вспомнить ваш вопрос о Пушкине, потому что анекдоты вспоминаются неприличные. Хочется рассказать какой-нибудь политический, но не вспоминается. Ладно, пусть будет правдивый из реальной жизни: «Когда муж с женой в гости собираются, то муж думает, что он скажет в гостях, а жена – что она наденет».
Беседовала Гульнара ГАРИПОВА,
Респектабельная газета The Конкурент